Грех – имя твое, женщина  - Степанида Воск

— Надежда Петровна, а вы всегда так реагируете на шуточный вопрос? — Герман, по всей видимости, не собирался отставать от меня ни на секунду.

Вообще, его присутствие рядом, его мощь, харизма, творила со мной что-то страшное. Безумно хотелось остановиться, схватить за грудки и встряхнуть, заорав, ну почему он так на меня действует. Вроде бы еще недавно я была зла на мужчину, а прошло немного времени, и я забыла, по какому поводу злилась. Не будь у меня хорошей памяти, я бы давно уже бросилась Макарову на шею. Глупо? Да. Глупее не бывает. И что со мной?

— Как так? — все же не выдержала и посмотрела. Мощная фигура Германа показалась мне просто огромной, уж слишком близко он находился рядом. Память услужливо подсунула воспоминания тех дней, когда мы были с ним близки. Как жаль, что время невозможно повернуть вспять.

— Эмоционально, — с легкой хрипотцой в голосе ответил мне мужчина, продолжая не отставать ни на шаг.

— Когда мне угрожают, то да, — постаралась не выдать своего состояния.

— Разве же я вам угрожал? Даже еще не начинал, — то ли в шутку, то ли всерьез произнес Макаров. И сейчас как никогда ранее он чем-то неуловимым был похож на своего братца Слюсаренко. Одна кровь.

От воспоминаний о Виталии мне стало не хорошо. То, с какой легкостью он заставлял меня прогибаться под себя, до сих пор поднимало волоски на загривке. Став жить нормальной размеренной жизнью, и, оглядываясь в прошлое, диву давалась, как могла сносить этого ужасного человека.

— Что с вами? Вам плохо? Вы побледнели, — с тревогой заметил мой сопровождающий. Я, действительно, почувствовала себя не самым лучшим образом. Похоже, что нервы с возрастом стали сдавать. К хорошему привыкаешь слишком быстро. — Сейчас я вызову такси, — мужчина потянулся за телефоном.

— Ничего не надо, — остановила мужчину. — Все почти прошло.

— Обопритесь о меня. Да не бойтесь. Обопритесь же, — принялся настаивать Макаров. Пришлось послушаться, потому как меня на самом деле замутило. С чего бы это?

И тут я вспомнила, что осталась без обеда. Вначале было происшествие с Германом, а потом я настолько увлеклась работой, что мне было не до приемов пищи.

Прикосновение к мужчине вызвало неконтролируемые воспоминания. Все же он стал намного крупнее, чем был три года назад. Литые мышцы, как и прежде, бугрились под кожей. Почему-то я была уверена, что пресс мужчины до сих пор пестрел кубиками.

Бежать. Срочно бежать. Каждая лишняя минута, проведенная в обществе Германа поднимала из небытия давно похороненные мечты.

— Мне уже лучше, — одернула руку, что вызвало недовольную гримасу на лице у мужчины.

Остаток пути мы прошли в полном молчании. Макаров время от времени поглядывал в мою сторону, но разговор заводить не спешил. Я же и вовсе старалась идти от Германа подальше, от чего он хмурился и всякий раз пытался сократить между нами дистанцию.

— Вот я и дома, спасибо что проводили. Впрочем, не стоило себя утруждать, — все же в моем голосе проскочила язвительность. — Теперь придется возвращаться за машиной.

Я думала, что Макаров начнет напрашиваться в гости и судорожно думала, как же ему отказать. Мужчина как будто прочитал мои мысли.

— Всего доброго. До скорой встречи, — сказал он совершенно не то, на что я рассчитывала.

«До какой скорой встречи?» — чуть было не закричала во след мужчине, вальяжной походкой, уходящего прочь с засунутыми в карманы руками.

Оброненная Макаровым фраза заставила меня встрепенуться и всерьез начать переживать по поводу будущего. А я так надеялась, что мужчина оставит меня в покое.

Или нет?

Противоречия, всколыхнувшиеся в собственной душе, пугали. Неужели я хочу еще раз его увидеть? И не только увидеть. Меня настораживали собственные мысли, меня пугало мое тело, внезапно вспомнившее, что у него давно не было мужчины.

А спустя час в мою дверь позвонили. Я даже испугалась, кого же это могло принести в гости, поскольку никого не ждала. С опаской выглянув в коридор, увидела посыльного, держащего огромную корзину с цветами. Чего в ней только не было, начиная от лилий и заканчивая какими-то мелкими цветочками, названия которым я не знала. После длительных пререканий с курьером все же приняла принесенный подарок. В отправителе сей посылки сомневаться не стоило.

Макаров решил не мелочиться и сразу выбрать нечто помпезное и дорогое.

С одной стороны мне было приятно получить цветы. Какая женщина их не любит? Тем более, раньше меня как-то особо не баловали букетами, да что там говорить, даже цветочек и то никто не сподобился подарить. Игорьку тому всегда было жалко денег на подобные пустяки, как он называл, а Слюсаренко считал что любовнице, то есть мне, лучше подарить очередную драгоценную вещицу. Ее хоть можно выгулять на людях, а цветы что? Засохнут и все. А с Макаровым у нас в прошлом были, вообще, непонятные отношения, которые и отношениями-то назвать можно было с большим затруднением.

Лилии источали резкий запах, пусть и приятный, но очень сильно дурманящий голову. И как бы не хотела я оставить корзину в квартире, но на ночь пришлось вынести букетище на балкон, чтобы на утро не проснуться с больной головой.

Проворочавшись всю ночь, я так и не определилась, чего хочу от жизни. Если раньше я четко могла ответить на этот вопрос, то теперь затруднялась. Появление в моей жизни Макарова перевернуло с ног на голову. И хотя мне было не привыкать к изменениям в судьбе, но подобного поворота я не ожидала. Вот и не знала, как реагировать.

Вроде бы Герман принял тот факт, что я совершенно другой человек, но как тогда объяснить его настойчивость и стремление поухаживать за мной. Я ведь была не настолько глупа, чтобы не замечать очевидные вещи, тем более, когда ничего подобного у меня никогда не было.

Вот надолго ли и для чего?

Хоть я и не спала почти всю ночь, но на утро, к моему огромному удивлению, выглядела хорошо. Причесываясь в ванной, обратила внимание, как ярко блестят глаза и, кажется, губы стали намного пухлее. Но ведь я ничего такого не делала, чтобы изменить внешность. А она вот сама … изменилась.

Если честно, то с каким-то замиранием глубоко внутри добиралась до работы, постоянно оглядываясь по сторонам. Почему и для чего сама не могла сказать? Или могла, но боялась признаться? Скорее всего, последнее.

Уже сидя у себя за столом и слушая краем уха разговоры соседок по кабинету, витала в облаках. О чем думала мне и не вспомнить, но пребывала в каком-то ожидании.

И вдруг внезапно была выдернута из своего подвешенного состояния всего лишь парой слов.

— Представляете, а к нам молодая женщина поступила. Трава-травой. Мне санитарочка рассказывала, которая ее в палату оформляла. Говорят, что она такая после аварии. — вещала Людмила, наш старший бухгалтер. — А у нее такой муж, просто зашибись. Высокий, красивый и скорее всего богатый. Содержание-то у нас не из дешевых.